Исторический факультет

Томского государственного университета

Главная страница          Карта сайта

<<Книга Памяти ИФ ТГУ

НИКОЛАЙ  СЕРГЕЕВИЧ  ЧЕРКАСОВ  -  ЛИЧНОСТЬ,  ИССЛЕДОВАТЕЛЬ,  ПЕДАГОГ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Предисловие к книге "Н.С.Черкасов. О германском фашизме и антифашистском сопротивлении.  Избранные труды."   Томск, 2006

Послесловие ученицы, коллеги, друга.

НАУЧНЫЕ   ТРУДЫ   Н.С. ЧЕРКАСОВА

 ЧЕРКАСОВ НИКОЛАЙ СЕРГЕЕВИЧ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

         О своём происхождении Николай Сергеевич не любил рассказывать, но когда у него спрашивали, не его ли это родственник - знаменитый советский актер Николай Черкасов, он кратко отвечал: «Дальний». А ещё иногда,  с усмешкой почему-то, говорил, что они – из дворян. Между тем, по его же записям значится, что его дедушка – Николай Сергеевич Черкасов был главным инженером Петербургско-Варшавской  железной дороги, а бабушка – мать отца, Фелицата Ивановна, происходившая явно не из простонародья, закончила Бестужевские курсы – женское высшее учебное заведение в Петербурге и затем руководила одной из гимназий Петербурга.

          По материнской линии дедушка Александр Иванович Шевелёв был владельцем фирмы по  продаже сельхозпродукции, а после Октябрьской революции стал столяром – краснодеревщиком. Бабушка Ираида Ивановна Шевелёва была домохозяйкой.

         Родители его: Сергей Николаевич Черкасов и Мария Александровна Шевелёва, оба получили высшее медицинское образование, причём, судя по информации, содержащейся в одной из анкет Николая Сергеевича, они были студентами до  Октябрьской революции. По  рассказам мамы, первоначально, во время Первой мировой войны, она была сестрой милосердия и затем поступила в вуз, что до революции для девушки   было невероятно сложно. Благодаря изданному в 1911 г. закону о праве женщин на высшее образование в медицинских, педагогических и некоторых других учебных заведениях [1] она поступила в Петербургский и окончила Петроградский медицинский институт. Избрав специализацию хирурга, Мария Александровна работала  сначала в Ленинграде, затем в Карелии и позднее – в Мурманской области. Трудно восстановить, когда возникла семья Марии и Сергея Черкасовых, но известно, что их первенец – Николай  появился на свет 8 января 1931 года  в посёлке Майгуба Сегежского района Карельской АССР. В годы, непосредственно предшествовавшие ставшему роковым 1938 г., Сергей Николаевич с семьёй проживал в Нивастрое (строительство каскада Нивских ГЭС) Кандалакшского района Мурманской области, работая заведующим больницей. Арест беспартийного врача – хирурга по статье 58-10-11 УК последовал 10.03.38 г. Через месяц тройка НКВД Карельской АССР осудила его, приговорив к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение 8.05.38 г. в окрестностях Петрозаводска. Семья не была поставлена в известность ни о причинах ареста, ни о  местонахождении главы её.

       Мария Александровна, предположив, что мужа её заслали в Сибирь, а также понимая, какая участь ждёт её, если случится, жену «врага народа» и её сыновей, спешно собрав малышей, отправилась вослед осужденному и оказалась на рудниках Кузбасса. Возможно ли представить весь тот масштаб нечеловеческих страданий, который выпал на долю незаурядной, маленькой, красивой женщины с аристократической внешностью и, как оказалось,  с  безграничной волей, матерью троих сыновей, получившей клеймо жены «врага народа»? Не перестаю восхищаться её стойкостью, жизнелюбием, благородством, необычайным трудолюбием и несказанной верностью – мужу, детям, профессиональному долгу. В её лице я встретила удивительно интеллигентного человека, начитанного, по-философски мудрого, склонного к предельному самоограничению в быту, свободного от каких бы то ни было намёков на старческую сварливость (ей было уже далеко за семьдесят). Ей не свойствен был болезненный эгоцентризм,  в общем-то естественный и простительный для всякого, кто большую часть своего жизненного пути уже прошёл. Она никогда не просила уделить ей внимание, не жаловалась на недуги, житейские неурядицы и часто с юмором рассказывала внучатам (их было четверо,  в том числе – двое дочерей Николая) о своей капризной печке, которая никак не хотела растапливаться без вязанки сухих дров, из-за чего хозяйка её  «бабушка Северная» (так они все называли её) однажды завалилась в сугроб и едва не осталась в нём, как медведь в берлоге, на всю зиму. Она всегда очень деликатно отказывалась перебраться к кому-либо из сыновей. И это - тоже интеллигентность: не обременять даже самых близких.

      Николай Сергеевич, искренне почитавший и бесконечно любивший свою маму, особенно ценил в ней профессионала. Когда появилась книга ставшего известным хирурга Якова Леонтьевича Цивьяна «Специальность – хирург», он, с нескрываемой гордостью, своим друзьям и знакомым показывал строки, в которых автор  книги рассказывал, как в хирургическом отделении Кемеровской рудничной больницы, в которой велась весьма интенсивная хирургическая работа под руководством Марии Александровны Черкасовой, он овладевал техникой проводившихся различных операций. Именно здесь он был покорён хирургией, полюбил её, и именно здесь он понял «хирургия – это любовь к больному человеку, борьба за его жизнь до последней минуты, без скидок на обстоятельства, без компромиссов» [2].

    Сын не пошёл по стопам родителей -  хирургов. Его со школьных лет влекла история. Во время войны он, подросток, которому в начале Великой Отечественной войны едва переступило за первый десяток, дотошно отслеживал все военные операции на фронте и фиксировал на им же самим нарисованной карте то флажками, то другими подручными средствами ход военных действий. Жители рудничного поселка получали вполне достоверную информацию о суровой битве россиян с  гитлеровцами. Вот тогда он, испытавший уже кошмар сталинизма, понял, какое зло воплощено в   фашизме. И это не могло не сказаться на его дальнейшем выборе.

     В 1948 г. после окончания Кемеровской школы № 24 Николай едет в Ленинград.  Там, на Петроградской стороне в одном из домов с мрачными дворами-колодцами в  фамильной квартире Черкасовых обитала родная сестра отца – Вера Николаевна, тоже врач, самоотверженно спасавшая блокадных ленинградцев, потерявшая почти всех родных и чудом выжившая сама. В 1986 г. она рассказывала мне, незадолго до своей кончины, что спасли её кошки. Те из родственников, кто не смог есть кошачье мясо, не выжили в блокаду. Она была дружна с Марией Александровной в прежние годы до разлуки и души не чаяла в племяннике, как, впрочем, и он – в ней.

     Николай пытался поступить на исторический факультет Ленинградского университета – не допустили до экзамена как сына «врага народа». Он поступил в Ленинградский педагогический институт имени М.Н. Покровского, но по болезни, как он сам написал позже в автобиографии, учёбы там продолжить не смог. В 1949 г. он поступил на историческое отделение историко-филологического факультета Томского государственного университета. Обучение на факультете, где работали тогда известные профессора  А.И. Данилов, И.М. Разгон, З.Я. Бояршинова и др., общение с ними оставили неизгладимый след в душе его. По окончании учёбы он был оставлен на кафедре диалектического и исторического материализма ТГУ.

        Свою педагогическую деятельность он начал с преподавания марксистской философии. Уже в первые годы работы в вузе он  предстал пред студентами как яркая, неординарная, необычайно одарённая личность. «Он вёл занятия у физиков (!), - вспоминает один из его сокашников Е.М. Дун, знавший Николая по совсместному проживанию в комнате студенческого общежития и по совместной комсомольской работе. – Тут нужна была очень солидная философская и естественно-научная  база. И она у него была. Физики благоволили к нему, почитали  учителя, который был не намного старше учеников» [3]. Постигавший марксизм не по «Краткому курсу истории ВКП/б» (сохранились его тетради с  конспектами работ  К. Маркса, Ф. Энгельса,  В.И. Ленина) и ставший искренним приверженцем этого учения до конца дней своих, он отличался нестандартностью мышления и «фантастической эрудицией энциклопедиста», по словам Е.М. Дуна. «Подобного эрудита я в своей жизни  больше никогда не встречал. С ним можно было говорить обо всём: о последних политических событиях в мире, о новейших естественнонаучных  теориях, о литературных новинках, о ходе борьбы за первенство страны по футболу. Он знал всё  и интересовался всем. Причём, это были не поверхностные знания дилетанта, а знания человека, глубоко во всём этом разбирающегося. В библиотеке, в общежитии, дома я неизменно видел его обложенным со всех сторон горой газет и книг. Как он успевал всё это перечесть и переварить – один Бог знает».

       Но успешно начатая и, казалось, многообещавшая научно-педагогическая карьера Николая Сергеевича внезапно прервалась в начале обнадёживавшего, но противоречивого и мучительного, растянувшегося на долгие годы периода десталинизации. «Николай был в высшей степени принципиальным и очень порядочным человеком, никогда не позволявшим себе какие-либо сделки с совестью (качество, прямо скажем, не столь уж часто встречающееся в наше время). Я думаю, что это было главной причиной тех сложных жизненных ситуаций, в которые он подчас попадал. Эти его  качества особенно ярко проявились во время событий 1956 – 57 годов. На партийном собрании университета,  где обсуждалась идейно-воспитательная работа в коллективе  (в связи с бурно прошедшим диспутом о комсомоле, где молодёжь заявила о несоответствии советской действительности коммунистическим идеалам – Н.Х.), он оказался единственным, кто не побоялся взять под свою защиту студента (речь идёт о Георгии Швейнике, студенте ГГФ – Н.Х.), который выступил на диспуте   с осуждением незаконных репрессий в стране в период сталинизма. За это он был подвергнут всеобщему порицанию и исключён из университета. При этом Николай, я уверен, прекрасно отдавал себе отчёт в том, какие последствия  для него лично может иметь этот шаг, но поступить иначе ему не позволяла совесть. Таким он был всегда. Таким он и останется в моей памяти»,- вспоминал Е.М. Дун. Николай Сергеевич поплатился своим статусом вузовского преподавателя и чуть было не угодил за решётку. Его изгнали из кандидатов  в члены КПСС и из вуза вообще, как, впрочем, и Е.М. Дуна тоже, с формулировкой «За политическую неустойчивость».

     «Год после того, как меня выгнали, я провёл самым гнуснейшим образом»,- написал Николай Сергеевич в одном из неотправленных писем (1968 г.). Долго не принимали никуда, даже учеником слесаря. В конце концов,  ему удалось устроиться на работу на электромеханический завод им. В.В. Вахрушева. «Перспектив не было никаких,- пишет он,- жил в общежитии, где в целом парни были хорошие очень, но я попал в такую комнату, где собрались самые подонки». Но дух черкасовский оказался сильнее – не позволил сломаться и покатиться по наклонной плоскости. Николай Сергеевич, несомненно, был творением эпохи с её достоинствами и недостатками, но в большей степени он сам был творцом своей личности, способным к адекватному самоопределению, свободной самореализации, неустанному самосовершенствованию через конструктивное самоотрицание – самопреодоление. Дважды пострадавший от сталинизма, он не озлобился, не замкнулся в скорлупу, не отказался от своих коммунистических убеждений. «Сын «врага народа»  – не антикоммунист? Парадоксально, но факт» - так озаглавила своё интервью с Н.С. Черкасовым корреспондент газеты «Томский вестник» Т. Винарская уже в период перестройки [4]. А в 1961 г. он вновь вступает кандидатом в члены КПСС, и в 1962 г. становится членом коммунистической партии. За почти пять лет работы на заводе он приобрёл, что не без гордости подчёркивал при случае, превосходный опыт снабженца, предопределивший в дальнейшем его роль в семье.

      Лишь в 1962 г. он, благодаря своему учителю А.И. Данилову, ставшему ректором ТГУ, возвращается в университет, поступает в аспирантуру и в 1965 г. защищает диссертацию по теме «Историографические проблемы немецкого движения Сопротивления». Необычайно высоко (для кандидатской диссертации) оценили его работу оппоненты, одним из которых был известный уже в стране и за её пределами германист Даниил Ефимович Мельников.

      Вся дальнейшая научная деятельность Николая Сергеевича была связана именно с германистикой. И хотя научные интересы его выходили за пределы проблематики его диссертационной темы: в сферу общетеоретических проблем историографии ФРГ, молодёжного и студенческого движения в Западной Германии, проблемы тоталитаризма, «одна, но пламенная страсть» его была Германия. Он уважал страну, которую изучал, её народ, культуру уже потому, что они дали миру Гегеля, Маркса, Т. Манна, Г. Гессе, Б. Брехта – наиболее любимых авторов Николая Сергеевича. Но Германия породила и Гитлера. Как хотелось понять душу Германии, о которой её же сын – великий философ Фридрих Ницше так пренебрежительно писал в своих «Сумерках идолов».

       Николая Сергеевича неотступно преследует вопрос, какие факторы сыграли решающую роль в том, что великая нация позволила превратить себя в аморфную некритичную массу, в которой были перемешаны мелкобуржуазные слои и интеллигенты, мещане и студенты, рабочие и деклассированные элементы. И все вместе оказались  вовлечены в преступные деяния национал-социалистов, которые действовали не только от имени  народа, но и посредством народа.   Вывод А.С. Бланка о том, что «если бы нацистская идеология не проникла в  сознание значительной части слоёв населения Германии, длительное существование нацистского движения и режима было бы невозможно» [5] был убедителен, но недостаточен. Он не объяснял причин того, что почти весь народ, став орудием  нацистского государства, вершил жестокую борьбу не только против мнимых врагов своих, но и против себя же самого. Точка зрения психоисториков, типа американца  Р. Биниона, об «эпилептическом припадке» или «всеобщей шизофрении нации» [6] не принималась всерьёз.

     Как принципиальный и последовательный сторонник материалистического понимания истории, Н.С. Черкасов связывает появление фашизма  в Германии и специфику его, в первую очередь, с особенностями развития германского империализма и с той социально-политической обстановкой, которая сложилась в Европе в результате Великой Октябрьской социалистической революции в России и Первой мировой войны. По его мнению, фашизм был реакцией в форме террористической диктатуры наиболее реакционной и агрессивной части империалистических кругов на подьём  революционного движения. Он неоднократно использует определение фашизма, данное на XIII пленуме ИККИ, подчёркивая социально-классовую природу его и антикоммунистическую (антисоциалистическую) направленность как одну из главных отличительных характеристик любой из форм фашизма. И в этом контексте для  него представляется необычайно важным обратить внимание на   высказывания   буржуазных авторов, в частности, К.Д. Брахера о том, что «за большевистской волной в Европе последовала фашистская контрволна»,  и что задача «борьбы с красной опасностью явилась исходным пунктом  для борьбы против Веймарской республики», для карьеры  «квартировавшего в Мюнхене ефрейтора Адольфа Гитлера» [7].  Даже Э. Нольте, пытающийся возложить ответственность за преступления фашизма на большевизм,  volens nolens признаёт, что «акции Гитлера были ответом на угрозу уничтожения со стороны большевизма, боязнью оказаться в „клетке с крысами“. Впрочем,  более показательно, пожалуй, не приведенное в статьях Николая Сергеевича рассуждение Э. Нольте о революционном (антикапиталистическом) и гуманистическом содержании марксизма, что, по его мнению, «возбудило ту ярость страха и ненависти, без которых фашизм не мог бы подняться». Автор убеждён, что, стремясь уничтожить своего противника, фашизм построил «радикально противоположную и всё же сходную идеологию» [8].

      Николай Сергеевич довольно основательно проанализировал в своих лекциях идейные основы германского фашизма, сосредоточив внимание на идеях  расизма, шовинизма, реваншизма, милитаризма, геополитики но,  он не  счёл необходимым   уделить внимание именно этому моменту – идее  антикапитализма и социализма в контексте идеологии  национал-социализма. Как уже отмечалось, он намеренно избегал употребления термина «национал-социалистическая», акцентируя внимание лишь  на демагогическом использовании нацистами социалистической фразеологии. Между тем, как явствует  из его лекций, в период зарождения и становления  нацистского движения,   явно    антикапиталистическая, а порой, и социалистическая настроенность  ряда  его участников имела место, хотя сам Гитлер был настроен  крайне антисоциалистически, намеревался стать «сокрушителем марксизма», о чём писал  Николай Сергеевич в лекции об опасности фашизма сегодня.  Были ли социалистами «левые» в NSDAP, в частности,   Г. Штрассер, говоря в 1925 г.  о том, что в успешном развитии национал-социализма  исключительная роль  принадлежит «великой антикапиталистической страсти, охватившей весь наш народ, которую осознанно или неосознанно поддерживали 95 % немцев»? [9]. Из лекций же видно, что некоторые практические  шаги нацистов в сфере экономики носили,   по крайней мере, демократический характер. Среди альтернатив 1919-1923 гг., по убеждению Николая Сергеевича, существовала    альтернатива последовательно демократических преобразований.  Была и альтернатива социалистической революции, хотя шансов на реализацию её было мало. Из  сказанного может следовать лишь тот вывод, что не только  ущемлённое национальное самосознание или некое умопомрачение привело многих немцев в ряды нацистов или их сторонников, но, очевидно, и надежды на  иной, отличный от капиталистического, путь развития. 

    Однако всё это  не даёт нам оснований сомневаться в выводе Н.С.Черкасова об отсутствии в фашизме «левого», если понимать под этим «социалистического» содержания. В статье о «левых» национал-социалистах, Николай Сергеевич подчёркивает мысль Э.Нольте, что даже в 1939 г. ничто не могло помешать Гитлеру экспроприировать промышленников, если бы они оказали ему сопротивление. То есть для  Н. Черкасова  очевидна антисоциалистическая направленность фюрера национал-социализма, хотя он  допускает присутствие в рядах этого движения искренних противников капиталистического общественного строя.  В этой связи становится вполне оправданным использование им по отношению к фашизму выражения А. Галкина - «превентивная контрреволюция,  маскируемая под революцию» [10], осуществляемая из желания направить энергию революционных масс в безопасное для монополистического капитала русло. Но тогда неизбежен вопрос о возможности  сопротивления.

    Наверное, не позволь немецкий народ сыграть столь злую шутку с собой, не последовало бы ужасов Второй мировой войны. Но как в условиях тотальной слежки и доносительства, жесточайшего террора и крайних форм насилия в отношении как внешних, так и внутренних оппозиционеров, организовать сопротивление… И всё-таки  сопротивление фашизму было. В отличие от Э. Нольте, назвавшего период 20-40-х гг. «эпохой фашизма», Н.С.Черкасов называет его эпохой антифашистской борьбы. На основе глубокого анализа историографии    движения Сопротивления он блестяще показал   роль различных патриотических групп немецкого движения Сопротивления, увидел в  их мужественной борьбе  не  только высокие нравственные мотивы, но и социально-политические. Для него особенно значимыми виделись классовые мотивы в антифашистской борьбе, которыми руководствовался рабочий класс, имея главной целью уничтожение господства того класса, который сделал возможным установление власти национал-социалистов со всеми их кровавыми злодеяниями. Н.С. Черкасов приходит к выводу, что организаторами действительно антифашистского движения Сопротивления были коммунисты. В то же время он обращает внимание на ошибки руководства Коминтерна и лидеров КПГ, воспрепятствовавшие своевременному созданию широкого антифашистского фронта и повлекшие значительные жертвы. По словам А.И. Борозняка, будучи «сторонником объективного взвешенного подхода к западногерманской исторической науке», Н.С. Черкасов «констатировал, что в ФРГ действуют не только фальсификаторы прошлого, но и учёные, стремящиеся объективно осветить историю Сопротивления фашизму в Германии». Он, пишет А.И. Борозняк, «едва ли не единственным из тогдашних учёных вёл прямую полемику с «односторонними оценками» немецкого Сопротивления, « встречающимися в ряде работ историков Советского Союза и ГДР» [11].

      Николай Сергеевич использует любую возможность вживую пообщаться с  немецкими коллегами, да и с советскими германистами тоже. Он участвует в научных конференциях историков-германистов в Москве, Киеве, Тбилиси, Таллине, Волгограде, Екатеринбурге, в международных научных форумах в Берлине и Ростоке («Балтийская неделя»). Всюду завязываются контакты, в том числе и с авторитетными представителями различных течений германской историографии, появляются новые друзья, новые идеи, новые проекты. Неотъемлемым достоинством его натуры было умение вести научный диалог, отстаивая свои взгляды, но одновременно уважая и воззрения оппонентов. Это отмечали, в частности, его соратники по творческому цеху  профессора Б.Г. Могильницкий и А.И. Борозняк [12]. Мне же хочется добавить в подтверждение их слов, с каким почтением, даже с пиететом писал Николай Сергеевич, например, об Эрнсте Нольте, как о личности, взгляды которого, нередко  шли   вразрез с его собственными.

   Занимаясь интенсивной научной деятельностью, Николай Сергеевич обнаружил  удивительный талант организатора – координатора и руководителя коллективного творческого процесса, или как назвал бы его К. Маркс, процесса ассоциированного творчества. Это обнаружилось и в деятельности по коллективному (редакционная коллегия) редактированию  десяти, вышедших при нём  выпусков Томского  сборника «Методологические и историографические вопросы исторической науки», и другого сборника «История международного молодежного движения». И в многочисленных, как бы сегодня сказали, инновационных проектах. Так, по словам С.В. Вольфсона, многолетнего соратника Николая Сергеевича, зачастую  - вдохновителя, неистощимого генератора оригинальных идей, «то, что в Томске возник центр по изучению международного опыта молодёжной политики, во многом - заслуга Н.С. Черкасова, его эрудиции, его упорства. Он, естественно, стал руководителем диссертационных работ, в которых исследовалась молодёжная политика социал-демократов и христианских демократов Германии, социалистов Франции» [13]. Ряд статей он написал в соавторстве со своими учениками, причём это не было принятием  дани благодарного ученика, что  нередко случается. Николай Сергеевич с присущей ему принципиальностью и честностью никогда не позволил бы поставить своё имя под статьёй, к которой не приложил максимум усилий.

     Одержимый страстью к знаниям, Николай Сергеевич делал всё возможное для того, чтобы облегчить доступ к ним как можно более широкого круга людей. В этом  контексте нельзя не упомянуть о его вкладе в пополнение книжного фонда Научной библиотеки Томского университета. «Дело в том, - пишет С.В. Вольфсон, - что в советское время большая часть иностранной литературы по истории, экономике, международным отношениям, искусству поступала в отделы специального хранения московских библиотек: «Ленинки», «Фундаментальной библиотеки общественных наук» (ныне ИНИОН), «Библиотеки иностранной литературы». Если в «спецхран» поступало 2-3 книги, то один-два экземпляра библиотекари вынуждены были уничтожать. Так родилась идея просить, чтобы эти книги были переданы в «спецхран» Научной библиотеки ТГУ. И сотни очень нужных учёным книг стали поступать в Томск. Именно к Черкасову обратился тогдашний ректор ТГУ профессор А.П. Бычков, узнавший, что в подвалах  МИД (в Москве) лежат сотни так называемых «трофейных» книг из германских библиотек и что им угрожает гибель. Николай поехал в Москву и добился того, что эти книги были доставлены в Томск». По воспоминаниям С.В. Вольфсона, оказывается и возникновение филиала Института Гёте в Научной библиотеке ТГУ также было связано с усилиями Н.С. Черкасова.

  Но самое значимое его деяние - то, чем он дорожил более всего   – это, конечно, становление Сибирской германистики, возникшей на основе Томской историографической школы, основателем которой был его выдающийся учитель А.И. Данилов. И за этим последовала цепочка новых свершений.

     Открытие в Томском государственном университете специальности «международные отношения», по словам С.В. Вольфсона, являющегося со времени и поныне  руководителяем этого отделения истфака, «стало возможным потому, что был Н.С. Черкасов, были его умные ученики, существовало такое направление как «германистика».

           Позже, уже в 1999 г.  по инициативе  учеников Николая Сергеевича осуществилась его ещё более грандиозная мечта – было  создано объединение сибирских германистов  - Западносибирский Центр Германских исследований, во главе с его пятым по счёту (из 13) аспирантом, ставшим вскоре профессором Кемеровского государственного университета – Ю.В. Галактионовым. К огромному сожалению, совсем недавно, уже во время работы над этой книгой, издание которой он рассматривал как свой великий долг перед учителем, Юрия Владимировича Галактионова не стало. Мы сохраним в нашей памяти бесконечную благодарность ему и его близким за помощь в нашей работе, за претворение дерзновенных проектов Николая Сергеевича в действительность.

   Особого внимания заслуживает педагогическая деятельность Николая Сергеевича на историческом факультете, к которой он приступи по настоящему по окончании работы над диссертацией. (Непродолжительное время он работал на факультете перед изгнанием). Его лекции по новейшей истории стран Европы и Америки, а также спецкурс по германскому фашизму были глубоко содержательными и необычайно увлекательными. «В них, - писали Б.Г. Могильницкий и А.И. Борозняк, - чётко отразилась способность учёного видеть глубинную сущность, неожиданные ракурсы исторического процесса» [14].

Мне и самой пришлось слушать его лекции и работать в его семинарах. Их всегда отличал завидный симфонизм: лекция читалась и слушалась на одном дыхании, а  семинар часто проходил в форме дискуссии, где каждому было что сказать и каждому хотелось услышать, что скажут другие. Стыдно было прийти неподготовленным, хотя  внутреннее ощущение недостаточной подготовки испытывалось всегда. И помнится состояние этакого катарсиса по окончании семинара, когда, кажется, всех любишь, и всеми любим.

    «Один из лучших преподавателей истфака, -  так писала о Николае Сергеевиче Черкасове университетская газета «За советскую науку» 11 марта 1976 года. - Историк огромной эрудиции, страстной научной увлечённости, владеющий немецким и английским языками, он в любой момент может дать исчерпывающую информацию по любому вопросу, обсуждающемуся сегодня в зарубежной прессе и каждая встреча с ним не только приятна как встреча с хорошим человеком, но духовно обогащает. (Ни разу нам не удалось задать ему вопрос, на который он не ответил бы со знанием дела и по существу» - из разговора с аспирантами)… Он из тех людей, чья щедрость прямо пропорциональна богатствам души»  [15].

  Ему доверили  наиболее объёмные и сложные курсы.   «Работая над спецкурсом «Германский фашизм»,- пишет Б.Г. Могильницкий в некрологе о Николае Сергеевиче Черкасове,- он сумел превратить его – при всей достаточной разработанности этой темы в отечественной литературе – в оригинальное исследование, опирающееся на новейшие концептуальные разработки в этой области». Можно соглашаться или нет с мнением глубоко уважаемого учёного о «достаточной разработанности» темы, но совершенно бесспорно то, что «высокая требовательность Н.С. Черкасова к себе затруднила публикацию этого труда при его жизни» [16].

       Рукописи его лекций изобилуют вставками, уточнениями, ссылками на его же конспекты  новейших публикаций. И всё это сделано настолько скрупулёзно, что не составляло особого труда отыскать нужное место, поскольку все тетради чётко пронумерованы и на внутренней части обложки зафиксировано содержание всей тетради с указанием страниц, на которых расположена та или иная статья или фрагмент книги. Возможно, не спешил он с публикацией ещё и потому, что это, несомненно, требовало много времени, что ограничило бы его возможность живого общения со студентами. А вот оно-то было для Николая Сергеевича превыше всего. Они знали это и потому  без смущения настигали его в профессорском  читальном  зале, и в общепитовской столовой,  и массово ходили  домой к нему, чтобы поработать с картотекой или посоветоваться о личном. Студенты любили Николая Сергеевича. Все.  

       Одна из них, Нина Бондаревич, выразила своё расположение в шуточной «колыбельной   сыну»:

Ох, Черкасов, счастье наше!

Если б Вы не были,

То диплом – и это

точно-

Мы б не защитили.

       ОН БЫЛ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ.    Так думают не только  студенты Николая Сергеевича, аспиранты, его коллеги по истфаку, но и все те из Томичей, чья судьба каким-то краешком соприкоснулась с судьбой Черкасова. «К нему тянулись люди, - говорит С.В. Вольфсон, - не все с ним соглашались, многие спорили. Но я не помню случая, чтобы он когда-либо на кого-то повысил голос, кого-то оскорбил или обидел». Добавлю от себя, он никогда не пользовался «непечатной лексикой». Он был нужен очень многим людям и умел оказаться в нужное время в нужном месте, по словам С.В. Вольфсона.

     Трудно представить, как  необъятен был круг людей, вовлечённых в сферу тех или иных взаимодействий с Николаем Сергеевичем. По линии высшего политического образования в вечернем университете марксизма-ленинизма  непосредственно в Томске  его слушателями были рабочие, инженерно-технические работники, преподаватели вузов (существовал специально для них межвузовский филиал университета марксизма-ленинизма), военные Томского гарнизона, слушатели Томского высшего военного командного училища связи и специалисты закрытого города Северска. По линии общества «Знание» он был одним из активнейших пропагандистов научных знаний. Н.С. Черкасов, по словам бывшего руководителя областной организации общества «Знание» Г.М. Залесова «всегда обладал большой эрудицией и мощной информацией. Семинары с его участием были для лекторов областного и районного звена большой школой» [17].

            С.В.Вольфсон, в тандеме с которым Николай Сергеевич выступал неоднократно, рассказывал о содержательной стороне их пропагандистской деятельности: «Моё мнение, позиция часто (но не всегда) совпадали с официальной. Позиция Николая Черкасова могла совпадать  и зачастую не совпадать с официальной, и он её не скрывал. Мы начинали спорить. Слушателей, ожидавших «единодушия» учёных в оценке «генеральной линии…», это немало удивляло, но по мере разгорания дискуссии, и они включались в неё. Не всегда соглашались и безоговорочно принимали позицию компетентной стороны. Но никто не сомневался в том, что Н. Черкасов был убеждён в том, о чём говорил. Во время перестройки, когда многие наши слушатели стали открыто выражать сомнения в официальной информации, убеждённость Н.С. Черкасова производила сильное впечатление и вызывала уважение со стороны даже идеологических оппонентов его».                              

  Евгений Михайлович Дун, хорошо знавший обоих и беспрестанно поражавшийся их кипучей  общественной активностью  написал:  « Особенную известность, более того, популярность он приобрёл в городе как исключительно квалифицированный лектор-международник. На его лекции охотно ходили заводские рабочие, сотрудники конструкторских бюро, научно-исследовательских лабораторий, доярки и скотники совхозных ферм, студенты вузов и учащиеся профтехучилищ и сельских школ, потому что он умел говорить со всеми на доступном языке. Он читал огромное количество лекций (до 400 в год – Н.Х.) и, как я глубоко убеждён, делал это, в первую очередь потому, что считал политическое просвещение общественно очень важным и нужным  делом».  Он действительно считал так, потому что знал, что политическое бескультурье, аполитичность, отказ от политической   активности чревато вмешательством  политической реакции в жизнь каждого человека, и тогда миллионы людей могут оказаться вынуждены оторваться от «собирания марок» и «игры в кегли в кругу семьи» и превратиться в пушечное мясо.

 «Он всегда был в самой гуще общественной жизни и, казалось, просто не мог без этого жить, -вспоминает Е.М. Дун. -  Это не была показная активность карьериста в глубине души совершенно равнодушного ко всему. Это была активность человека, видевшего в общественной деятельности свой гражданский долг и жившего по принципу: кто, если не я !  Какую бы общественную работу он ни выполнял – комсорга группы, члена бюро ВЛКСМ факультета или университета, председателя спортклуба (было и это), заместителя начальника первого  отряда целинников, выезжавшего в Казахстан, он всегда выполнял всё очень добросовестно и основательно, и, пожалуй, даже с гипертрофированным чувством ответственности».

    Вот это повышенное чувство и, несомненно, осознание личной ответственности или, в терминологии М. Бахтина «моё не-алиби-в-бытии» определили позицию Николая Сергеевича в начавшейся в стране перестройке.

            12 мая  1989 года университетская газета «За советскую науку» опубликовала материалы  «круглого стола»,  имевшего место в её редакции под названием «1956: год несостоявшихся надежд». Участники «круглого стола Н.С. Черкасов, Н.Н. Киселёв, профессор филологического факультета и В.Г. Фаст, доцент механико-математического факультетата – тогда ещё живые участники названных Е.М. Дуном событий в Томске 50-х годов.  В свободном диалоге (или полилоге) просматривается и такая замечательная черта личности Николая Сергеевича, свойственная,  впрочем, и его собеседникам – открытость переменам. С каким энтузиазмом, как и тогда, в период «хрущёвской оттепели»,  они уже в почтенном возрасте восприняли заявленную М.С. Горбачёвым перестройку.  Николай Никитич Киселёв с недоумением и горечью сетовал, что прежде «идея перемен захватила именно молодых, а «старая гвардия» относилась к ним как-то непонятно, насторожённо. В эпоху же перестройки наоборот …глубокого осознания, желания участвовать в современном процессе у многих студентов просто незаметно». Впрочем, как показали последующие события,  слишком поспешные и решительные, но не в меру обдуманные действия  зрелой вузовской интеллигенции в русле радикальной переоценки ценностей  и легкого расставания   с прошлым  сыграли роковую роль, как в судьбах отдельных её представителей, так и в судьбе России в целом.  В своих надеждах и ожиданиях жестоко обманулись многие.

     Завершая беседу в редакции упомянутой газеты Николай Сергеевич тогда подчеркнул, что «в упрочении гласности, процесса перестройки важное значение имеет активное, сознательное участие масс. И в первую очередь, молодёжи» [18]. Потому так рьяно, так неистово  и так неэкономно он тратил свой интеллектуальный, да и физический потенциал, что непременно должен был донести до масс своё понимание смысла перестройки и гласности, своё видение того веера альтернативных возможностей, который  раскрылся перед советским народом на исходе ХХ века. Его следовало глубоко проанализировать с тем, чтобы избрать оптимальную, чтобы избежать тупиковых ситуаций или полного исторического краха – Российской катастрофы (по аналогии с «немецкой катастрофой», как её обозначил в своём исследовании  Ф. Мейнеке). Ему ли не знать, чем грозит ошибочный выбор народом пути своего развития? Он был полон надежд – не иллюзий (!), хотя и опасений – тоже.

      Трудно сказать, предполагал ли он необходимым осуществить «социал-демократизацию» КПСС, или считал целесообразным реформировать партию, избавив её, в первую очередь от грубейших ошибок сектантства и ультрареволюционности, но появление в 1990 г. его пособия  по линии Дома политического просвещения «Коммунисты и социал-демократическое движение» (в помощь идеологическому активу  и с пометкой «Материал носит дискуссионный характер») свидетельствовало о его глубоком раздумьи о путях и способах формирования единого фронта действий всех прогрессивных сил, о создании основ нового мирового (не только российского) порядка, в деле спасения культуры от коррозии ценностей, от разложения и бездуховности. В этом материале он настойчиво проводит параллели с ситуацией в мире в 20-30-х гг. и подчёркивает «В наше время неприемлема широко распространённая тогда в коммунистическом движении формула «Кто не с нами, тот против нас». По его глубокому убеждению, сегодня лозунгом коммунистов должна стать другая формула « Кто не против нас, тот с нами» [19].   Он считал принципиально важным изменение отношения партии на всех уровнях к человеку: «Коммунисты, - писал он – из опыта социал-демократии могут взять работу с человеком, с индивидуальностью, с личностью» [20]. В этой связи, чрезвычайно ценным, по его мнению, является и опыт социал-демократии Запада в осуществлении комплекса мер по социальной защите человека. И хотя имеющаяся в нашей литературе критика политики социал-демократов в области социальной политики имеет основания, всё же следует вступать в диалог с ними по вопросам о том, «как добиться социальной справедливости, не подавляя свободы и активности человека, с одной стороны, и не ведя к уравниловке, с другой стороны. К этой теме социал-демократы обращаются постоянно, давая далеко не однозначные ответы»  [21].

         Поддерживавший постоянную связь со своими московскими соратниками по партии, Николай Сергеевич, очевидно, имел основание сказать здесь, что у нас началась разработка нашей концепции демократического социализма и попытаться обозначить отличия  нашей от концепции демократического социализма  западной социал-демократии. «Мы не можем, - пишет он, - принять характерное для социал-демократической концепции отрицание деления общества на классы, обоснование социализма преимущественно соображениями этики, а не закономерностями общественного развития» [22]. Для коммунистов неприемлема, с его точки зрения, и идеализация социал-демократией капиталистических порядков, преувеличение возможности их безболезненной трансформации в социалистическом направлении и отрицание роли насильственных факторов. Категорически невозможно, заявляет он, согласиться и с присущим социал-демократии огульным антикоммунизмом, потому что именно на нём взрасли  прежде зёрна фашизма. Но мы не должны уподобляться тем из функционеров Коминтерна в 20-е годы, которые действовали в соответствии с ложным тезисом о «социал-фашизме», в соответствии с которым формировали отношение коммунистов к социал-демократам, как  к фашистской партии, что нанесло колоссальный ущерб международному коммунистическому движению. «Особенно тяжёлыми были последствия ошибочных установок Коминтерна в Германии,- напоминает Николай Сергеевич.- Не будь разобщённости между коммунистами и социал-демократами, существуй, в соответствии с ленинскими установками единый  рабочий фронт в этой стране, вряд ли гитлеровцы смогли бы придти к власти»  [23]..

       До конца дней своих Николай Сергеевич оставался убеждённым коммунистом и делал всё, что было в его силах для очищения коммунистической партии от ошибок, предупреждения её неверных шагов, предотвращения её развала, потому что за ним, если таковой всё-таки произойдёт, неминуем и развал страны. И худшие из его опасений   не заставили себя долго ждать. События развивались с молниеносной быстротой. Счёт шёл по дням, не по годам или столетиям.

    Таинственный путч как гром средь неба ясного, затем -  не то цветная революция, не то   государственный переворот откуда не ждали, ваучеризация, либерализация, приватизация, финансовая реформация с абсолютным обесцениванием вкладов россиян, подписание приговора Союзу Советских Социалистических республик в Беловежской пуще вопреки выраженной на референдуме воле народа и незабываемые дни, ставшие долгой чёрной ночью 3-4 октября 1993 года, когда на глазах у всего мира расстреляли первую в истории человечества подлинно демократическую  (народную) Власть Советов.

        Потребовалось немногим больше  десяти дней для того, чтобы разобраться, понять подобрать слова, дабы  суметь растолковать другим смысл происходящего. 16 октября 1993 года Николай  Сергеевич   выступил  перед своими единомышленниками – членами Социалистической Партии Трудящихся.

        Преданный  принципам социальной справедливости, равенства и гуманизма, он,  сознавая, что «КПСС в последние годы была нежизнеспособна, она обанкротилась… лидер предал её» и что «наиболее перспективны сегодня  – партии левосоциалистичекой ориентации» [24]    объединил их (единомышленников) в условиях гонения на коммунистов в  региональную организацию Социалистической Партии Трудящихся. Он был председателем её Томского отделения и членом федерального Совета СПТ. Это действие   он рассматривал как шаг на пути к созданию «совершенно другой партии - не партии верхушки, где всё подменялось распоряжением одного человека – генсека, а партии масс», в конечном счёте – «воссоздание компартии во имя спасения отечества» (там же). Ко времени этого интервью в стране насчитывалось уже более десяти партий, возникших на базе КПСС, это не могло не беспокоить его, всегда ратовавшего за единение. Но в этом многообразии он видел «больше позиций, которые объединяют, чем разъединяют». Главное -… «социалистический выбор, - говорил он Татьяне Винарской. -  Поэтому мы вместе воссоздаем российскую компартию, хотя понимаем, что полного единогласия не будет, да и нужно ли оно? Без внутренней борьбы партия мертва» [25]. 

   Итак, 16 октября Николай Сергеевич выступил с докладом, в котором охарактеризовал смысл произошедших за последнее время событий. «Произошёл перелом, - заявил он,- в сторону утверждения авторитарного, во многих отношениях уже диктаторского типа власти, в перспективе имеющего тенденцию перерасти в тоталитарный (фашистский) режим. Цель его – утверждение всеми возможными путями и средствами капиталистического общества, ликвидация народной, советской власти, подавление сопротивления левых демократических сил» [26].   Он слишком хорошо знал, что такое тоталитарный режим, террористическая диктатура, и слишком лично сознавал ответственность за происходящее и его последствия. Это было его последнее публичное выступление.    

        Время спрессовалось. Надо было успеть закончить часть монографии, в которой он пытался  осуществить типологию тоталитаризма и провести сравнительный анализ тоталитарных систем гитлеризма и сталинизма. Всего более его беспокоила проблема предотвращения нового тоталитаризм в России. К огромному сожалению, нам никогда не удастся узнать, что думал он воскресным днём в научке,  что не успел сказать близким. Не сможем и прочесть написанное им в те дни, потому что утро, в которое он должен был отправить поездом папку с разделом монографии своему соавтору в Екатеринбург, для Николая Сергеевича не наступило, а сама папка с бумагами таинственно исчезла.   

Не удастся узнать и тайну остановившегося   сердца…    

 

                     « Не успела сказать                                                                                   

                     Вам слова благодарности.

                     Коротка наша жизнь, коротка.

                     Только смерть ни при чём.

                     В смерче общей базарности

                     Ваша жизнь, Вы – живой – навсегда.

                     Постоянная в ней неустроенность,

                     Неприятие личных измен,

                     И понятие «успокоенность»

                   Сердце Ваше вели на расстрел.

                   «Жалко» - слово не то.

                   Вам оно б не понравилось.

                   Боль ушла. Но остались взамен

                   Ваше «р», Ваша вера в неверящих,

                   Ваше вечное: «Нет проблем !»

 

 

                         ( Нина Бондаревич. Время лечит…

                                                              Томск.1999)

           Проблемы, разумеется, есть и немалые, но есть и те, в кого он верил, кто унаследовал черкасовский дух, кто воспринял  его жизненный порыв, его идеалы и принципы и кто не пожалеет сил в борьбе за торжество    подлинной человечности, за свободу каждого, как непременное условие свободы всех.

  ___________________________________________________________________________________

1 См.: Советская Историческая Энциклопедия. Т.5. М., 1964, с.546..

2. Цивьян Я.Л. Специальность – хирург. Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1985, с. 13-14.

3. Евгений Михайлович Дун любезно предоставил свои неопубликованные воспоминания в распоряжение составителя сборника избранных трудов Н.С. Черкасова, за что я приношу ему свою глубочайшую благодарность.

4 Винарская Т. Сын «врага народа» - не антикоммунист ? Парадоксально, но факт. //Томский Вестник. 1993, 28 января, с. 4.

5. Бланк А.С.   Из истории раннего фашизма в Германии. М.: Мысль, 1978, с. 154..

6. Цит. по: Желев Желю. Фашизм. Тоталитарное государство. Пер. с болгарского.М.:Новости.1991, с. 36.

7. Цит. по: Черкасов Н.С. Новый вариант старой теории (к концепции «тоталитаризма» К.Д. Брахера)  //Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып.14. Томск,1980.                    

8. Нольте Э. Фашизм в  его эпохе. Пер. с нем. М.,2001,с. 447.

9. Цит по: Schüddekopf O.-E. Linke Leute von rechts. Stuttgart, 1960. S.317.

10. Галкин А.А. Социология неофашизма. М.:Наука. 1971, с. 68.

11 Борозняк А.И. Прошлое, которое не уходит. Очерки истории и историографии Германии XX века. Екатеринбург. Изд-во Ур.ГУ. 2004, с.299.  .

12. Могильницкий Б.Г., Борозняк А.И. Памяти Николая Сергеевича Черкасова // Новая и новейшая история. 1995, № 1, с. 253.

13. Составитель сборника искренне признателен за предоставленную уважаемым Савелием Вольфовичем Вольфсоном рукопись воспоминаний о Н.С. Черкасове.

14. Могильницкий Б.Г., Борозняк А.И. Памяти Николая Сергеевича  Черкасова // Новая и новейшая история. 1999,  № 1, с. 253.

15.За советскую науку. 11.03.1976..

16. Могильницкий Б.Г.  Николай Сергеевич.Черкасов // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып.21. Томск, 1994.С. 221.

17. Залесов Г.М. Пропаганда научных знаний в Томской области // Томск Советский. Под ред. Н.А. Хлыстовой. Томск, 2003, с.212.

18. 1956 :  год несостоявшихся надежд // За советскую науку.12.05.1989.

19.Черкасов Н.С. Коммунисты и социал-демократическое движение. В помощь идеологическому активу. Материал носит дискуссионный характер. Томск, 1990, c. 26.

20. Там же, с.26-27.

21.  Там же, с.29.

22.  Там же, с.31. 

23. Там же, с 14.

24. См.: Винарская Т. Указ. Соч., с.4.

25. Там же.

26. Фрагмент рукописи этого выступления Николая Сергеевича приведен в данной книге.

                                                                                                                                                                                                                                 Н.А.Хлыстова

Предисловие к книге "Н.С.Черкасов. О германском фашизме и антифашистском сопротивлении.  Избранные труды."   Томск, 2006

 

        Имя преподавателя Томского государственного университета, выдающегося исследователя истории Германии и организатора исторической науки в Сибирском регионе Николая Сергеевича Черкасова, безвременно ушедшего из жизни в 1993 г., неразрывно связано с традиционным для советской/российской науки изучением истории и историографии «третьего рейха». В его публикациях стянуты в тугой узел анализ функционирования политико-идеологической системы национал-социализма, рассмотрение форм противодействия этой системе, сопоставление различных интерпретаций нацистского режима, осмысление теоретических проблем эволюции германской исторической мысли, взятой в целом.м.м.

      Умело используя возможности марксистского метода исследования, Н.С.Черкасов был непредвзято открыт серьёзным западным научным течениям, безусловно признавая их реальные заслуги, постоянно подчёркивая необходимость дифференцированного отношения к этим  течениям. Он хорошо понимал неприемлемость широко распространённого у нас огульного охаивания историков ФРГ, неизменно выступал за развёртывание  равноправного диалога с ними. Он констатировал, что там действуют не только «фальсификаторы прошлого», но и учёные, «стремящиеся объективно оценить историю Сопротивления фашизму в Германии, он - едва ли не  единственным из тогдашних советских исследователей – вёл прямую полемику с «односторонними оценками» немецкого Сопротивления, «встречающимися в ряде работ   историков Советского Союза и ГДР».

     Его выводы  вырывались из узких рамок «единственно правильного учения», нередко опережали своё время, открывали перспективу новых маршрутов научного поиска. В условиях, когда самое широкое распространение получила версия о едва ли не монопольной роли коммунистов в антифашистском движении, Н.С.Черкасов убедительно показал, что «моральные мотивы играли важную роль в антифашистской борьбе». Он исходил из того, что «среди участников заговора против Гитлера в буржуазных и военных кругах было много людей, искренне возмущавшихся преступлениями нацизма и потому вступеивших с ним в борьбу». Он резонно полагал, что деятели, которые «стремились к созданию антифашистского фронта», «не были ни антикоммунистами, ни экзальтированными одиночками, приносящими себя в жертву в безнадёжной борьбе».Именно они  «осуществили все сколько-нибудь серьёзные практические действия , предпринятые заговорщиками».

      Ныне, когда теоретические конструкции тоталитаризма зачастую размашисто и нецмело переносятся на российскую почву, было бы весьма полезным обратиться к взвешенным сждениям Н.С.Черкасова о действительных эвристических возможностях и несомненных пределах доктрины тоталитаризма. Полностью сохраняет значение вошедший в сборник текст о «споре историков». Это, по существу набросок ненаписанной монографии, подводящей впечатляющие итоги многолетних дискуссий  об оценке национал-социализма, об его сущности и уроках для современного мира.

     Все (почти без исключения) исследователи германской истории ныне работающие в Западной  и Восточной Сибири, прошли школу научного руководства Николая Сергеевича. Именно его деятельность заложила основу Западно-сибирского центра германских исследований.

    Издание избранных трудов Н.С.Черкасова, незаурядного учёного, несомненно, принесёт большую пользу развитию общественных наук и системы высшего образования нашей страны.

А.И.Борозняк, доктор исторических наук,  профессор,

заведующий кафедрой социальной и духовной культуры

Липецкого государственного педагогического университета,

Заслуженный работник высшей школы РФ,

член Совместной комиссии по изучению новейшей

истории российско-германских отношений.

                                                                     *

                                                                 *    *

            Подготовленная к 75-летию со дня рождения известного ученого-германиста, любимца многих поколений томского студенчества Николая Сергеевича Черкасова (1931-1993) рецензируемая книга является достойным литературным памятником этому яркому, разносторонне одаренному человеку. Сразу же отмечу, что содержание книги шире ее заголовка. На ее страницах воссоздается яркий образ ученого, гражданина, преподавателя, воспитателя, все ипостаси которого находились в гармоническом единстве.

      Наряду с удачно отобранными ранее публиковавшимися трудами Н.С. Черкасова по истории германского фашизма и антифашистского движения Сопротивления в книгу включены его лекции о германском фашизме, что, на мой взгляд, придает ей особую научную ценность. Ибо они составляют исключительный по своей важности пласт творческого наследия Н.С. Черкасова, являвшегося не только талантливым исследователем, но и блестящим университетским преподавателем, чьи лекции пользовались у студентов большой популярностью. Они и сегодня поражают масштабностью охвата материала и глубиной его анализа, неординарностью авторской мысли, органическим сплавом исследовательского дара и педагогического мастерства лектора.

Книга изобилует материалом, характеризующим самобытную личность Черкасова-человека, учителя, общественного деятеля, горячего поборника идеи социальной справедливости. Она убедительно раскрывает личностные качества Николая Сергеевича, снискавшие ему глубокое уважение друзей и коллег и беззаветную любовь его многочисленных учеников.

        Подготовлена к печати нужная современному читателю книга. Во-первых, она удачно реконструирует многогранный образ  Н.С.Черкасова- ученого и гражданина и благодаря этому вносит свою лепту в изучение истории Томского государственного университета, с которым была связана вся научно-педагогическая и общественно-политическая деятельность Николая Сергеевича.

      Во-вторых, собранные в книге научные труды и лекции Н.С. Черкасова имеют важное методологическое значение в свете современных дискуссий о значении марксизма для исторического познания. Сегодня становится все очевиднее, что шумно провозглашенное на рубеже 1980-1990 гг. «прощание с Марксом» оказалось явно преждевременным. Марксистская методология, очищенная от пут «склеротического марксизма», господствовавшего в официальной советской науке, продолжает свою эвристическую силу. Весомым аргументом в подтверждение этого служат работы Н.С. Черкасова, представленные в рецензируемой книге, демонстрирующие возможности эффективного использования марксистской методологии в изучении истории и историографии немецкого фашизма.

      Следует отдать должное ученице Николая Сергеевича Г.Г. Супрыгиной, готовившей его лекции к печати. Знаю по собственному опыту, насколько это трудно, как часто приходится вносить коррективы в уже подготовленный текст. Что же тогда говорить о работе над не собственным текстом да еще так удаленном во времени?  Тем не менее, Г.Г. Супрыгина отлично справилась со своей задачей.

    Должен отметить колоссальную работу, проделанную по созданию этой книги Н.А. Хлыстовой. Именно благодаря ее инициативе и редкой настойчивости и целеустремленности книга была подготовлена к печати. Ею же был подобран и структурирован материал книги, написаны биографический очерк Николая Сергеевича, приложения к его лекциям, составлен список его научных трудов, подготовленных им кандидатов наук и т.п.

       Полагаю, что книга  «Н.С. Черкасов. О германском фашизме и антифашистском Сопротивлении. Избранные труды»  найдёт заинтересованного понимающего читателя.

 

            Заведующий кафедрой истории древнего мира,

            средних веков и методологии истории ТГУ

                        заслуженный деятель науки РФ, профессор Б.Г. Могильницкий

Послесловие ученицы, коллеги, друга.

    Лекции Николая Сергеевича Черкасова о германском фашизме  были написаны автором в конце 60- начале 70-х годов и дополнялись им на всём протяжении его работы в ТГУ до самой смерти (1993 г.). В это же время были опубликованы его большие статьи по немецкой историографии нацизма и антифашистского Сопротивления. Н.С.Черкасов постоянно следил за новыми изданиями ФРГ и ГДР и анализировал их в статьях, в докладах на конференциях германистов в Москве, Вологде, Волгограде, Тбилиси, Екатеринбурге, Днепропетровске, Берлине.

    Его научная и педагогическая деятельность, как и подавляющего большинства советских историков, протекала в то время в русле эволюции отечественной историографии от сталинизма к истокам марксизма-ленинизма, их развития в новых политических условиях[1]. Именно так понимал свою задачу Николай Сергеевич как учёный и педагог, привлекая к этому свои огромные интеллектуальные ресурсы, талант педагога и доступные для советского исследователя источники и литературу.

Осудив сталинизм политически, в теоретическом плане советская  историческая наука частично сохранила его оценки новейшей истории ХХ века. Особенно это касается германского фашизма, где при осторожной критике стратегии и тактики международного коммунистического движения, практически в неприкосновенности сохранялась сталинская формулировка фашизма, данная ему на ХШ Пленуме ИККИ в 1933 г. и повторённая на УП Конгрессе Коминтерна в 1935 г. «Фашизм у власти – это открытая, террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала»[2].

    Осудив сталинскую теорию «социал-фашизма», в соответствии с которой, германская социал-демократия объявлялась главным пособником нацистов, советская историография по ряду причин сохраняла глубокое недоверие к социал-демократической теории и практике. Указывая на ошибки Коминтерна и КПГ, она всё же смягчала их негативное влияние на выработку правильной тактики коммунистов в борьбе с фашистской опасностью и пагубность отказа от защиты республики[3].

    Николай Сергеевич, как и я - тогдашняя его ученица – в целом разделяли  такие оценки. Эти обстоятельства надо принимать во внимание, читая сегодня труды Н.С. Черкасова по фашизму и антифашизму. Они несут печать, как достоинств, так и недостатков советских историков при анализе фашизма. Спецкурс Черкасова по истории национал-социализма (последний он называл преимущественно германским фашизмом) отмечен верностью методологическим принципам марксистско-ленинской трактовки капитализма и империализма, чёткой огранкой сущности фашизма определениями Коминтерна и, одновременно, незаурядной способностью к анализу источников и литературы.

    Николай Сергеевич избрал для освещения самые интересные темы истории германского фашизма: идейные предпосылки его возникновения, борьбы за власть, область экономического развития, взаимоотношения с массовой базой в виде мелкобуржуазных масс «Штурмовых отрядов» (СА),  внешнюю политику нацизма, а также развитие западногерманской историографии нацизма и Сопротивления.

Лекции Николая Сергеевича и сегодня читаются с неподдельным интересом. Умело сочетая живую речь с глубокими собственными размышлениями и оценками зарубежных и советских авторов, Черкасову удалось воссоздать запоминающиеся страницы истории политического течения и режима, значительно повлиявшего на ход мировой истории ХХ века. Страстность автора в изложении событий захватывает читателя.

  Трудно выделить какую-либо тему его лекций, которая и сегодня не вызывает живейшего отклика. Все они, по-своему притягивают внимание думающего читателя, несмотря на большое количество литературы, имеющейся к настоящему времени в распоряжении российского читателя. В лекциях Н.С. Черкасову удалось воссоздать атмосферу острой, напряженной и драматической борьбы левых сил Веймарской республики против распространения влияния национал-социалистов и бессилие её буржуазных кругов перед ними.

     Н.С. Черкасов, пожалуй, один из первых достаточно подробно осветил суть внутрипартийной борьбы в НСДАП на пути её движения к власти и деятельность так называемого «левого» крыла партии. Он постоянно указывал на то, что истоки этой борьбы лежали как в сознательной демагогии беззастенчивых руководителей нацистов, так и  в идеализме ряда сторонников партии, а также порождались зазорами, существовавшими между «народной» социальной базой фашизма и его империалистической сущностью.

    Ярко нарисован процесс унификации общественной и политической жизни Германии после прихода нацистов к власти и процесс утверждения гитлеровской диктатуры. Показана острая борьба руководителей НСДАП во главе с Гитлером против своих политических противников как извне - против партий «Веймарской системы», особенно – против коммунистов и социал-демократов, так и внутри своих рядов - против «заговора Рёма» в рядах СА. Черкасов справедливо пишет, что разгром сторонников Рёма имел те же корни, что и «левое» движение в НСДАП.

    Не все главы удались равномерно хорошо. Более всего удачными оказались сюжеты, посвящённые взаимоотношениям крупного капитала и нацистской партии в годы, предшествовавшие второй мировой войне. Здесь более всего проявился дифференцированный подход к освещению этой проблемы. Черкасову удалось избежать прямолинейных и лапидарных суждений. То же касается внешней политики нацистской Германии, а также проблем немецкого Сопротивления.

Социальной политике нацистов по отношению к населению Германии уделено гораздо меньше внимания, что всегда было характерно для советской, да и в целом марксистской историографии нацизма. За исключением отдельных историков, советские авторы не считали нужным отвечать на вопрос, почему нацистские идеи «народного сообщества» оказались притягательными для значительной части немецкого населения. В советской историографии по различным мотивам было принято также обходить молчанием или не выделять особо в нацистских преследованиях народов геноцид в отношении евреев. Не избежал этого в своих работах и Н.С.Черкасов, хотя антисемитские основы идеологии нацизма показаны очень хорошо.

    Основополагающей чертой Николая Сергеевича как учёного было стремление отвечать и выражать свою точку зрения на острые дискуссионные вопросы исторической науки, в том числе – по истории фашизма. Вот почему, одну из последних тем своих лекций он посвятил острой дискуссии конца 80- начала 90-х гг. относительно заключения советско-германского пакта 1939 г., в которой обосновал своё видение этой проблемы.

    Н.С. Черкасов проявлял большой интерес к развитию немецкой, и, особенно, западногерманской историографии. Об этом свидетельствуют большие статьи, посвящённые как тенденциям её развития, так и взглядам её крупных представителей, таких, как Эрнст Нольте, Карл-Дитрих Брахер и др. Внимание автора привлекали и вопросы становления и развития марксисткой историографии национал-социализма.

Н.С.Черкасов откликнулся также полемической статьёй на так называемый «спор историков ФРГ» середины 80-х гг., инициаторы которого с апологетических позиций пытались пересмотреть сложившиеся в этой стране оценки политики нацизма.

Работы Черкасова по западногерманской историографии  не были связаны только с потребностью «борьбы с буржуазными фальсификаторами истории», хотя её тень и лежит на них. Прежде всего, они были обусловлены стремлением проанализировать оценки исторического места национал-социализма немецкими историками, представить обстановку полемики, острых дискуссий, неоднозначных суждений в их рядах. Эта палитра достаточно хорошо представлена в его статьях.

Сложно говорить об эволюции взглядов Н.С. Черкасова на проблемы истории германского фашизма и его историографии. Ранняя смерть Николая Сергеевича не дала возможности с достаточной полнотой ответить на этот вопрос. Представленные в этой книге его оценки фашизма и немецкого Сопротивления представляются вполне сложившимися, и  годы перестройки мало повлияли на них.

    Следя за политическими и идеологическими изменениями в постсоветской России и активно участвуя в них, Н.С. Черкасов не торопился, в угоду политической конъюнктуре «поправить» свои исторические взгляды, и в этом смысле, в науке он оставался, до конца верен своим методологическим принципам. Особенно это касается оценки классовой сущности  нацизма Коминтерном, хотя её узость осознавал сам Николай Сергеевич. Для её преодоления он считал: «Необходима дальнейшая разработка проблемы массового базиса фашизма, его ранней истории. Требуется более тщательное изучение сложных вопросов о степени воздействия нацистской идеологии на различные слои населения и степени противодействия ей, о роли вспомогательных организаций НСДАП, литературы и искусства в формировании и укреплении фашистской диктатуры и других проблем»[4].

Именно по этому пути пошло дальнейшее развитие советской и российской историографии.  Именно перу учеников Николая Сергеевича - Г.Г.Супрыгиной, Т.А.Бяликовой, О.И.Ющенко принадлежит первое исследование молодёжной политики германских фашистов и неофашистов[5]. За ним последовал лавинообразный поток российской литературы (правда, не всегда научно корректной) о массовых и террористических организациях фашистов, по гендерной, культурной политике и другим темам внутренней политики нацистов[6].  Что касается империалистической основы фашизма, то выводы Н.С.Черкасова и до сегодняшнего дня сохраняют научную значимость, так же как изображение перипетий борьбы за власть и утверждение нацисткой диктатуры в Германии.

Несмотря на сегодняшнее обилие переводной и отечественной литературы к настоящему времени в российской историографии отсутствует комплексное, емкое и не громоздкое учебное пособие по истории национал-социализма - теме,  до сегодняшнего дня вызывающей неподдельный интерес студентов и всех интересующихся историей ХХ века. В этом смысле публикация лекций и статей Николая Сергеевича представляется необходимой и полезной как для широкого круга читателей, так и для исследователей.

        Одной из видных заслуг Н.С.Черкасова как учёного стала организация им подготовки учёных и преподавателей по проблемам новейшей истории Германии. В этой области также проявился незаурядный научный и педагогический талант Николая Сергеевича. Под его руководством подготовлялись и защищались кандидатские диссертации, велась в Томске работа в научных объединениях  по новейшей истории. Н.С.Черкасов, по существу, заложил основы изучения новейшей германской истории в Западной Сибири, создал свою научную школу, и настоящее издание его трудов - это одновременно - дань памяти и уважения учителю его учеников.

         Многие из последователей Н.С.Черкасова и до настоящего времени, уже в новых условиях продолжают и развивают дело изучения и преподавания истории Германии. Одним из них был профессор Кемеровского госуниверситета, доктор исторических наук Юрий Владимирович Галактионов, безвременно ушедший из жизни в ноябре 2005 г. 

        Именно он должен был стать, по праву, главным редактором настоящего издания, замысел которого Галактионов приветствовал и был намерен поддержать. Вместе с немецким профессором Берндтом Бонвечем (ныне директором Германского исторического института в Москве) Юрий Владимирович явился организатором в 1999 г. «Западносибирского центра германских исследований». На первой большой международной конференции в Кемерово в сентябре 2000 г. с участием известных немецких историков и посвящённой 10-летию объединения Германии, специальное пленарное заседание было посвящено памяти Николая Сергеевича Черкасова как основателя сибирской научной школы по новейшей истории Германии.

       Члены Западносибирского центра германских исследований при научной и финансовой поддержке со стороны Германии (фонд «Фольксваген») завершили в 2005 г. большой  проект по написанию и публикации 3-х томной «Истории Германии с древнейших времён до наших дней»[7]. Большинство  авторов многотомника  - преподаватели западносибирских вузов Томска, Барнаула, Кемерова – коллеги Н.С.Черкасова, и среди них бывшие его аспиранты, а затем профессор- доктор Ю.В.Галактионов, доценты, кандидаты наук Л.В.Монина, Г.Г.Супрыгина, Л.Н.Корнева, Т.А.Бяликова, О.И.Ющенко, А.М.Бетмакаев, коллега Н.С.Черкасова в 60- е гг. по кафедре новой и новейшей истории  ТГУ, профессор АГУ А.Е.Глушков. Это солидное издание, рекомендованное Министерством образования и науки РФ в качестве вузовского учебного пособия – тоже своеобразный памятник учёному, стоявшему у истоков изучения в Сибири  германской истории ХХ века.

       Публикация избранных трудов Н.С.Черкасова поможет всем заинтересованным читателям познать не только историю германского фашизма, но и ощутить необходимость борьбы с неофашистской опасностью сегодня.

 

8-14 февраля 2006 г.,  г. Кемерово.    К.и.н, доцент кафедры новой, новейшей истории и международных отношений Кемеровского госуниверситета,
Заместитель председателя Западносибирского центра германских исследований

Л.  Н. Корнева.


[1] Подробнее см. Ю.В.Галактионов, Л.Н.Корнева, Н.С.Черкасов. Марксистская историография германского фашизма: Изд-во Кемеровского государственного университета.- Кемерово, 1988.
[2] VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. :Сб. док.- Мю: Политиздат, 1975.- С. 119-120.
[3] Подробнее см. Ю.В.Галактионов. Отечественная историография германского фашизма (20- первая половина 90-х гг.).- Автореф. – дис. Д-р. Ист. наук; Его же. Германский фашизм как феномен первой половины ХХ века: отечественная историография 1945-90-х гг./ Учебное пособие.- Кемерово: Кемеровский университет,1999.- гл.I-II.
[4] Ю.В.Галактионов, Л.Н.Корнева, Н.С.Черкасов. Марксистская историография германского фашизма, с.74
[5] Германия: фашизм, неофашизм и молодёжь/Отв. Ред. Н.С.Черкасов.- Томск,1993.
[6] Только за последние 5 лет автор насчитал у отечественных историков и публицистов 85 книг разного свойства. 
[7] История Германии: учебное пособие для студентов вузов: в 3 т./Западносиб центр герм. исслед.: под общ. Ред. Б.Бонвеча, Ю.В.Галактионова.- Кемерово: Кузбассвузиздат,2005.

 

НАУЧНЫЕ   ТРУДЫ   Н.С. ЧЕРКАСОВА

 1964

  1. Учёные ГДР о тенденциях развития буржуазной историко-политической мысли в западной     Германии // Вопросы истории. 1964. № 12.

1965

  1. Проблемы немецкого антифашистского движения Сопротивления в историографии ФРГ // Методологичес4кие и историографические вопросы исторической науки. Вып. 3. Томск, 1965.

  2. «Кружок Крайзау» в исторической литературе // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. 3. Томск, 1965.

  3. Г.Лоцек и Х.Зюрбе: «Историография против истории» //Новая и новейшая история. 1965. № 5. Рецензия на книгу.

1967

  1. К характеристике современного состояния западногерманской историографии // Методологические и историографические  вопросы исторической науки. Вып.4. Томск, 1967.

  2. Историография ФРГ о патриотическом направлении в заговоре 20 июля 1944 г. в Германии //      Методологические и историографические вопросы истории ческой науки. Вып. 5. Томск,1967.

1968

  1. Исследования по историографии всеобщей истории в Томском  госуниверситете // Тезисы   докладов межвузовской конференции по историографии Сибири. Кемерово, 1968.

1971

  1. Некоторые вопросы молодёжного движения в  ФРГ // Тезисы докладов межвузовской    конференции  «Актуальные проблемы современного молодёжного движения». Москва, 1971.

  2. Србик Г.Р. // Советская историческая  энциклопедия. Т.13. Москва, 1971.

1972

  1.  Материалы симпозиума «Положение и борьба трудящейся молодёжи развитых капиталистических стран». Томск, 1972 (Редактор).

  2. Формирование марксистского течения в современном студенческом движении ФРГ // XXIV съезд КПСС и  актуальные проблемы коммунистического воспитания  молодёжи. Москва, 1972.

  3. 1974

  4. Конференция по вопросам методологии и историографии //Новая и новейшая история.1974.№4.

1975

  1. Рабочая молодёжь ФРГ. Положение и борьба //Вопросы истории международного молодёжного движения. Вып.4.Томск, 1975.(В соавторстве с Г.Г.Супрыгиной).

  2. 1976

  3. О некоторых тенденциях развития современной буржуазной историографии ФРГ //Средние века. Вып. 40. Москва,1976. (В соавторстве с Б.Г.Могильницким).

  4. Шрейнер А. // Советская историческая энциклопедия.Т.16. Москва, 1976.

  5. Штауффенберг К.Ш. фон // Советская историческая энциклопедия. Т.16. Москва, 1976.

  6. «Левые» национал-социалисты в исторической литературе // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып.11. Томск, 1976.

  7. К характеристике современного состояния  молодёжного движения ФРГ //Вопросы истории международного   молодёжного   движения.   Вып.5.   Томск,  1976.    (В соавторстве с Г.Г.Супрыгиной).

1977

  1. Проблемы единства действий и сотрудничества  в международном молодёжном движении. Москва, 1977 ( Гл.3, параграф  2 - в соавторстве с М.В.Каргаловой и В.А.Идаятовым)

  2. К историографии немецкой геополитики // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. 12. Томск, 1977 (В соавторстве с Н.А.Хлыстовой)

  3. К оценке «Молодых социалистов в СДПГ» в советской и зарубежной литературе // Актуальные вопросы историографии международного молодёжного движения. Москва, 1977 (В соавторстве с Г.Г.Супрыгиной и В.М.Калюжным).

  4. 1979

  5. Региональная конференция по методологии истории, историографии и источниковедению // Вопросы истории, 1979. № 5.

  6. Neue Variante der alten Theorie //Bulletin des Arbeitskreises „ Der zweiter Weltkrieg“. Berlin, 1979, Hf..1-4. 

1980

  1. Новый вариант старой теории (к концепции «тоталитаризма»  К.Д.Брахера) //Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып.14. Томск, 1980.

1981

  1. Научные исследования в области  германистики в Сибири // Ежегодник  германской истории.1979. Москва, 1981.

  2. К оценке «молодых социалистов в СДПГ» в западногерманской литературе //Вопросы истории международного молодёжного движения. Вып. 6. Томск, 1981 (В соавторстве с Г.Г.Супрыгиной).

1982

  1. Вопросы историографии социалистических стран на страницах журнала историков  ФРГ «Historische Zeitschrift“ // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. 15. Томск, 1982.

  2. Научная конференция по вопросам историографии в Томске //Вопросы истории. 1982. №10.

1983

  1. Дискуссии о современной эпохе. Основные проблемы в свете критики буржуазной историографии. (В соавторстве с А.И.Борозняком) // Вопросы истории. 1983. № 12.

1984

  1. К характеристике современной западногерманской историографии фашизма // Вопросы методологии, историографии и источниковедения. Томск, 1984.

1985

  1. Могильницкий Б.Г. и др. Американская буржуазная «психоистория». Томск, 1985. (Редактирование).

  2. Научная конференция по методологии истории, историографии и источниковедению //Вопросы истории. 1985. № 12.

1987

  1. О роли концепции «тоталитаризма» в современной  буржуазной историографии // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск, 1987.

  2. Об изучении новейшей истории в ВУЗах // Новая и новейшая история. 1987. № 4 (В соавторстве с  С.С.Григорцевичем).

  3. Политика правящих кругов развитых капиталистических стран в отношении молодёжи. Томск, 1987 (Соавторство, редактирование).

1988

  1. Рейнгард Опиц // Вопросы истории. 1988. № 10 (В соавторстве с А.И.Борозняком)

  2. Марксистская историография  германского фашизма. Учебное пособие. Кемерово, 1988. ( В соавторстве с  Ю.В.Галактионовым и Л.Н.Корневой).

1990

  1. ФРГ: молодёжное движение  и молодёжная политика. Томск, 1990. (Соавтор и ответственный редактор).

  2.  «Спор историков» в ФРГ // Вопросы историографии германской истории. Днепропетровск, 1990.

  3.  «Спор историков» продолжается ? //Новая и новейшая история. 1990, № 1.

  4. Германия: альтернативы 1919 – 1923 гг.// Политические альтернативы  в Германской истории ХХ века.. Челябинск, 1990.

1991

  1. «Спор историков» в ФРГ и тезис о «превентивной войне Гитлера против СССР // Начало Великой Отечественной войны и новое  политическое мышление. Свердловск, 1991.

1992

  1. Движение Сопротивления в Германии: планы послевоенного устройства страны и проблема предотвращения нового тоталитаризма // Распад фашистского блока и проблемы послевоенного устройства. Екатеринбург, 1992.

1993

  1.  И.Я.Биск. История повседневной жизни в Веймарской республике. (Рецензия на книгу) // Вопросы истории. 1993. № 3.

  2. Философия истории Эрнста Нольте и её критика //Демократия и тоталитаризм: европейский опыт XX века. Екатеринбург, 1993.

  3. Германия: фашизм, неофашизм и молодёжь. Томск, 1993 (Соавторство, редактирование).

Н.С.ЧЕРКАСОВ – РЕДАКТОР

Б.Г.Могильницкий, Г.К.Гульбин, И.Ю.Николаева. Американская буржуазная «психоистория».     Критический очерк. Томск, 1985.

Н.С.ЧЕРКАСОВ - ЧЛЕН РЕДАКЦИОННЫХ КОЛЛЕГИЙ СБОРНИКОВ НАУЧНЫХ ТРУДОВ

Методологические и историографические вопросы исторической науки. Выпуски III – XX. Томск, 1973 – 1990.

Вопросы истории международного молодёжного движения. Вып. II –IX. Томск, 1973 -1987.

 

Н.С. ЧЕРКАСОВ НАУЧНЫЙ  РУКОВОДИТЕЛЬ   ДИССЕРТАЦИЙ  НА  СОИСКАНИЕ УЧЁНОЙ СТЕПЕНИ КАНДИДАТА ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 00.07.03.

  1. Корнева Л.Н. Проблема сущности  германского фашизма и взаимоотношений монополистического капитала с национал-социалистской партией в 1919 – 1933 гг. в буржуазной историографии ФРГ. Томск, 1974.

  2. ИдаятовВ.А. Политика правящих кругов Франции в отношении высшей школы в  1968 – 1976 гг. Киев, 1979.

  3. Супрыгина Г.Г. Политика социал-демократической партии Германии по отношению к молодёжи ( 1966 – 1976 гг.). Томск, 1979.

  4. Галактионов Ю.В. Критический анализ идеологии и пропаганды германского фашизма в документах и материалах Коминтерна, советской историографии, историографии ГДР. Томск, 1980. 248 с.

  5. Котликова Л.В. Классовая сущность эволюции идеологических установок СДПГ. Томск, 1982.

  6. Микушов В. Основные направления деятельности профсоюзной молодёжи в объединении немецких профсоюзов (1966 – 1982 гг.). Томск,

  7. Бяликова Т.А. Политика СДПГ – СвДП и внутриполитическая борьба в ФРГ в связи с реформой высшей школы (1969 – 1982 гг.). Томск, 1986. 207 с.

  8. Зубачевский В.А. Политика Германии в отношении Польши в связи с проблемой Данцига (Гданьска) и «Польского коридора» (1918 – 1983 гг.). Томск, 1986.

  9. Ющенко О.И.  Политика партий ХДС / ХСС  Федеративной республики Германии по отношению к молодёжи (1969 – 1982 гг.). Томск, 1986.

  10. Маковский Ю.В. Влияние национализма и милитаризма в буржуазном молодёжном движении Германии в годы Веймарской республики (1919 – 1933 гг.). Томск, 1988. 207 с.

  11.  Бетмакаев А.М. Политика Германии в отношении США в 1933 – 1936 гг. Томск, 1992.

  12. Овчаров Г.А. Внутриполитическая борьба в ФРГ по вопросам «Восточной политики» (1963 – 1969). Томск,

Н.С. ЧЕРКАСОВ НАУЧНЫЙ  КОНСУЛЬТАНТ  ДОКТОРСКИХ ДИССЕРТАЦИЙ

Хлыстова Н.А.  Критика немецкой геополитики как средства формирования  фашистской и реваншистской идеологии. Диссертация на соиск. учён. степ. канд. филос. наук. Томск, 1976.